Международные отношения и внешняя политика СССР
Внешняя политика государств и международные конфликты
Подходя в предыдущих разделах работы к задачам исследования международных конфликтов по необходимости с разных и взаимодополняющих углов зрения, но всегда в рамках общей системной концепции, неизбежно уже приходилось рассматривать внешнюю политику государств как важнейший, весьма активный элемент любого конфликтного развития. Однако возникает настоятельная потребность и в специальном, сфокусированном и концентрированном исследовании самой внешней политики различных государств — США, Англии, Франции, ФРГ, Японии, Италии, военных группировок, политических объединений капиталистических государств и нейтральных стран.
При этом, по-видимому, возможны и даже неизбежны некоторые на первый взгляд очевидные повторы тех или иных факторов или оценок по отношению к предшествующим разделам работы. Это может в первую очередь относиться к роли США — «вездесущей» в международных конфликтах державе. Однако это не повторы в собственном смысле слова. В данном разделе отражено исследование конкретных международных конфликтов с позиций внешней политики конкретных государств. Это позволяет увидеть важные и нередко не освещавшиеся ранее аспекты современных международных конфликтов.
В течение всего послевоенного периода внешнеполйтп'н.-деятельность США преследовала ряд основных долговрем(.м целей. В отношениях с классовым противником — СССР и стр. ми социалистического содружества в целом, а также с нацися . но-освободительным движением — правящие круги США стр. лись не допустить усиления системы социализма, упрочения е зиций в мире, предотвратить вступление новых стран и нар-на путь социалистической ориентации, социально-экономичен прогресса, а по возможности и повернуть вспять прогрессии социальные преобразования в тех или иных странах и районах , бо оказать на них тормозящее воздействие. В отношениях вну I империалистической системы преследовалась цель сохранить и ;.;, репить за США их исключительное (к моменту окончания вторим мировой войны) положение, вытекающие отсюда преимущества I привилегии. Первое прикрывалось лозунгом противодействия «коп мунистической угрозе», второе — поддержанием «руководящей» \\,л «лидирующей» роли США в «свободном мире».
В соответствии с этими установками США выступали активные участником международных конфликтов, которые в болыпинсты случаев они же сами и провоцировали. При этом, с одной стороны, США вынуждены были неизменно оглядываться во всех своих действиях на позицию и возможности стран социализма, в первую очередь СССР, причем все в большей мере на протяжении всего послевоенного периода по мере того, как росло могущество стран социализма. С другой стороны, степень эффективности их политики в отношениях со странами социализма прямо влияла и на позицию США как лидера системы капитализма в целом, блока НАТО в частности. «Кризисная политика» Вашингтона прошла в своей эволюции несколько этапов. На первом (1945—1952 гг.) правящие круги США исходили из неизбежности тотальной войны против СССР. Военно-политические доктрины этого периода основывались прежде всего на атомной монополии и военном могуществе США. Не случайно именно на эти годы приходится «пик» ядерных угроз США в конкретных ситуациях 1. Однако в тот период единая целостная концепция, или доктрина американской внешней политики, так и не была создана, политика носила преимущественно фрагментарный и прагматический характер.
На втором этапе (1953—1960 гг.) политика США исходила уже из возможности ответного ядерного удара со стороны СССР. Поэтому военно-политическая доктрина этого периода предусматривала не только возможность тотальной войны, но и более продуманное использование военной мощи США в текущих интересах их внешней политики с тем, чтобы каждое такое использование не влекло за собой «автоматического» риска возможности ядерного столкновения с СССР.
Третий этап (1961—1968 гг.) характеризовался достаточно вы-й степенью теоретической и практической разработанности этой и'ммы, выраженной в концепции «гибкого реагирования». Эта ицепция имела значительное число авторов. Она родилась в ито-юстаточно широкого предварительного обсуждения соответству-• щ,их проблем на страницах буржуазной политической научной пени. Концепция уделяла большое внимание разработке теории шкальных» и «противоповстанческих» войн, которые предполагаюсь вести под прикрытием общего стратегического ядерного «щита» р.1ИА. Она впервые признавала катастрофичность ядерной войны, гг нежелательность для США и стремление отодвинуть такую войну как можно дальше. Однако и стратегия «гибкого реагирования» пи на йоту не ставила под сомнение сам принцип опоры на военную нлу при проведении внешней политики США, напротив, она еще чальте развивала ЭТОТ принцип.
Четвертый этап, начавшийся в 1969 г., характеризовался преж-це всего становлением паритета стратегических потенциалов СССР и США, в дальнейшем сохранявшегося в целом неизменным на протяжении всех 70-х и начала 80-х годов. На этот же период пришлась серия важнейших внешнеполитических и военных поражений ('ША. Неудивительно, что именно тогда в США (отчасти и в официальной доктрине Вашингтона) были поставлены под сомнение не только конкретные формы осуществления американской внешней политики, но и некоторые ее долговременные принципы. В центре присходивших в эти годы внутриполитических столкновений и академических дискуссий по вопросам внешней политики находились в тесной взаимосвязи друг с другом проблемы соотношения силовых и несиловых форм и средств политики, удельного веса различных видов силовой политики (военно-силовой по сравнению и в противовес финансово-экономическим), а в пределах использования военно-силовых форм — соотношения роли и значения стратегических и обычных вооружений. Эти вопросы рассматривались прежде всего в контексте отношений США с СССР, но также и применительно ко всем направлениям американской внешней политики. Эволюция «кризисной политики», включая и ее практику на пороге 80-х годов, связана с оценкой самими США ее результативности, иначе говоря, степени соответствия или расхождения между первоначальными планами, целями, замыслами Вашингтона и конкретными итогами, полученными вследствие предпринятых им действий специально для достижения этих целей.
В 1978 г. в США было опубликовано исследование, подготовленное влиятельным Брукингским институтом и посвященное анализу эффективности использования вооруженных сил США в интересах их внешней политики на протяжении 1946—1975 гг. Его целью было осмыслить опыт этой политики в плане использования военной силы и сделать выводы на будущее. Но именно вследствие предельно прикладного характера поставленных перед этим исследованием задач оно фактически развенчивает те мифы и измыт.;п ния, которыми и сейчас пытаются еще прикрывать агрессивна сущность политики американского империализма.
Авторы названной работы Б. Блехман и С. Каплан отмечгпт что за период с 1946 по 1975 г. включительно США 215 раз прлгм гали к использованию военной силы в международных конфлнт ных ситуациях 2. В этот показатель необходимо внести две оговор ки. Прежде вс,его, сами авторы под словом «использование воору женных сил» понимают любые формы их использования: от визтл военных кораблей (или отмены такого визита, если он предварительно намечался) в дружественную США страну до крупномасштаб-ной военной агрессии типа корейской или вьетнамской войн. Дл лее, авторы рассматривают только случаи военного давления со стороны США, полностью оставляя в стороне все невоенные формы и средства силовой политики американского империализма. Между тем, как известно, при проведении политики «с позиции силы» по отношению к странам социализма и национально-освободительному движению США активно использовали все средства из арсенала своей внешней политики, дополняя их друг другом.
Даже без критического анализа того, на основе каких конкретно ситуаций получены эти данные, а какие ситуации были опущены (авторы рассматривают только ставшие достоянием гласности случаи применения американской военной силы и не учитывают, например, операции, проводившиеся по каналам специальных служб, информация о которых в то время не была рассекречена), из приведенной таблицы со всей очевидностью следует, что как за весь период 1946—1975 гг., так и за любую часть этого исторического
отрезка времени подавляющее число случаев применения США своей военной силы или угроз ее применения приходится на такие внутристрановые и международные конфликты и иные ситуации, в которых никоим образом не затрагивались непосредственные интересы США в начальные моменты этих конфликтов и ситуаций. Иными словами, вооруженные акции США не были вызваны или спровоцированы объективным положением дел за пределами их национальных границ. Напротив, в 62—80% случаев использование военной силы США было инициативой самой же американской стороны. В книге отмечается, что США участвовали одновременно с СССР и Китаем только в ряде случаев.
Иными словами, даже если стать на позиции американских авторов, то и тогда никакой «коммунистической», «советской» или «китайской» угрозы для США заведомо не существовало в 60 % случаев применения их вооруженных сил. Применение этих сил в большинстве ситуаций преследовало со стороны США откровенно жандармские цели, а на сами ситуации лишь навешивались этикетки «угроза» в целях пропагандистского и дипломатического прикрытия соответствующих акций. Из расчетов авторов нельзя не сделать вывода, что в 80 %, если не больше, случаев применение вооруженных сил США не имело иного оправдания, кроме решения об этом со стороны самого правительства США.
Б. Блехман и С. Каплан считают благоприятным для США такой исход конфликта, в котором не менее 2/3 составляющих этот исход компонентов «играли» бы в пользу США. На основе анализа 15% от общего числа 215 случаев применения военной силы США в международных конфликтах они пришли к выводу, что из рассмотренных более детально 33 случаев предпринятые США действия по прошествии шести месяцев после их завершения приводили к благоприятным для США результатам в 24 случаях, а к негативным — в оставшихся 9. Однако исход тех же 33 случаев, замеренный по прошествий трех лет после завершения соответствующих деист) США, только в 13 случаях оставался благоприятным для США 16 был уже неблагоприятным и в оставшихся четырех не по,д вался однозначной оценке 3. Конечно, по своей немедленной и п спективной значимости одна ситуация далеко не равноценна д гой. Но при достаточно большом количестве анализируемых туаций некоторые выводы представляются обоснованными.
По оценкам американских авторов, прямое использование во ной силы ради достижения военного эффекта давало положите, ные для США результаты в среднем в 75% случаев по прошествш шести месяцев и в 30,6% случаев по прошествии трех лет с момент, завершения акции. Военные меры, направленные на удержание \ власти «дружественных» к США режимов, были результативны ш-100% по про'шествии 6 месяцев и на 60% по прошествии трех лег, Различные формы поддержки «третьей стороны» в международны1; конфликтах давали положительные для США итоги, в 45,8 и 29,6 % соответственно. Военные меры, направленные на сохранение сою за США с тем или иным участником конфликта, давали ожидаемые правящими кругами результаты соответственно в 100 и 40% слу чаев 4.
С точки зрения масштабов использования силы наиболее результативным считалось применение достаточно крупных сил и соедм • нений с включением в их число таких, которые в принципе обладали ядерным оружием, хотя бы даже никакой (ни явной, ни скры той) угрозы применения этого оружия не делалось (например, авианосцы с ядерным оружием на борту, стратегические бомбардиров щики, способные нести как обычное, так и ядерное вооружение, и т. п.). Тут эффективность достигла 100% по прошествии шести месяцев и 87,5% по прошествии трех лет.
Наименее результативным считалось применение столь же круп ных сил, но не обладавших ядерным оружием или способностью нести его. Тут показатели составляли соответственно 47,6 и 18,2%. Можно предположить, что это наблюдение послужило одним ил стимулов для разработки доктрины «ограниченной» ядерной войны. С точки зрения формы применения военной силы наиболее результативными оценивались непосредственные боевые действия: 85,2 и 35,7% соответственно. Косвенное и небоевое использование силы (демонстрации, эскорты и т. п.) было несколько менее эффективным в краткосрочном плане — 68,8%, но более эффективным ™ длительной перспективе — 47,1% по прошествии трех лет6.
В целом, делают вывод американские авторы, положительщ для США результаты чаще всего достигались применением вое] ной силы тогда, когда целью ее применения было сохранение по, ходящих для них режимов у власти, реже — когда они были при; ваны повлиять на использование силы другой стороной в конфли) те, наиболее редко — когда применение силы преследовало цел повлиять на поведение «третьей стороны», оказывающей поддеря ку одному из непосредственных участников конфликта. По мненм этих исследователей, применение военной силы чаще давало желамые США результаты, когда оно преследовало цель подкрепить, усилить «поведение», уже демонстрируемое участниками конфликта, чем когда оно требовало изменения поведения. Этот вывод в равной мере относится к результатам и шестимесячной и трехлетней давности. Наибольший эффект достигался при использовании воен-ио-воздушных сил наземного (а не морского) базирования, наименьший — при применении военно-морского флота и сухопутных
поиск.
Такие выводы, носящие узкопрагматический характер, сводятся по сути дела к оценке результатов деятельности только одного ведомства — Пентагона. Но трехлетним после момента окончания военных действий периодом не заканчивается военный и политичес-ский эффект военного вмешательства США, если только соответствующая ситуация не носит предельно частного или случайного характера. Если такая ситуация вписывается в более длительный международный конфликт, то и «шлейф» эффекта тянется гораздо дольше. Кроме того, эффективность действия США в международном конфликте не измеряется только тем, были или не были достигнуты в итоге предпринятых акций те или иные конкретные цели Вашингтона. В практической политике всегда стоит вопрос, «достигнуты или не достигнуты какой ценой» — политической и материальной. Этот аспект целиком и полностью выпал из поля зрения американских авторов. Между тем издержки и провалы американской «кризисной дипломатии» во многом, если не в главном, связаны именно с этим аспектом проблемы.
В конце- концов, если рассматривать весь послевоенный период как единое целое, не выделяя в нем отдельных этапов, то оказывается, что было достаточно много случаев, когда в плане немедленного эффекта участия США в международных конфликтах им удавалось одерживать некоторые тактические «победы», причем число таких ситуаций было особенно велико на протяжении 50-х и первой половины 60-х годов. Однако такая политика перенапрягала и возможности самих США, была сопряжена с постоянным ростом военных расходов, в том числе на содержание американских вооруженных сил за рубежом, вызывала в конечном счете нездоровые явления в экономике США. Она сеяла во всем мире настроения антиамериканизма, которые не могли рано или поздно не выйти наружу. Отдельные частные «успехи», создававшие на какой-то период иллюзию американского «всемогущества», увеличивали вероятность того, что правящие коуги США когда-то «зарвутся» (как это произошло во Вьетнаме). Провал же в такой ситуации сводил на нет десяток, если не больше, предшествующих частных «побед» и неминуемо должен был сильно качнуть маятник колебаний внешней политики США вначале в стооону настроений типа «никаких новых вьетнамов», а позднее — в обратную сторону, когда «вьетнамский синдром» в политике США оказался «преодоленным». В результате, не столь уж редко выигрывая отдельные «бои», США на протяжении исторически значимого периода, бесспорно, проигрывали в борьбе с силами социализма и прогресса.
За период, прошедший после второй мировой войны, основные, наиболее долговременные цели внешней политики США достигнуты не были. Не удалось ни силой, ни иными методами навязать другим государствам — участникам системы международных отношений такую послевоенную организацию мира, которая соответствовала бы представлениям правящих кругов США. Не удалось предотвратит), развитие и расширение мировой системы социализма, сколь-нибудь существенно затормозить ее экономическое, научно-техническое, военное развитие, рост ее внешнеполитических возможностей и влияния в мире, подорвать ее изнутри. Не удалось и предотвратить или повернуть вспять процесс прогрессивных преобразований в бывших колониях и полуколониях.
Тот факт, что сегодня в США занимаются поисками новых путей и средств проведения прежней империалистической политики в современных условиях,— прямое признание того, что внешняя политика США, в том числе и в форме участия в международных конфликтах, породила для правящих кругов этого государства больше проблем, чем дала приемлемых, а главное, надежных и долговременных решений задач, отвечающих интересам и целям этой внешней политики.
Главным ограничителем внешнеполитических возможностей США в конце 70-х — начале 80-х годов было продолжавшееся ухудшение относительных позиций американского империализма в мире. Сохранялось сложившееся еще к началу десятилетия новое соотношение сил между СССР и США, в том числе паритет военно-стратегических возможностей двух стран, миром социализма и миром капитализма в целом. При этом мир социализма стабильно наращивал на протяжении всех 70-х годов свой экономический потенциал '. Как известно только в СССР основные производственные фонды за 70-е годы более чем удвоились. Мир капитализма"™пережил в 70-е годы три серьезных экономических кризиса.
Вместе с тем росла объективная зависимость стран развитого капитализма, в том числе и США, от сырьевых и энергетических источников в развивающихся государствах. Внутри системы капитализма возрастали экономические, финансовые, а в условиях разрядки также и политические возможности западноевропейского и японского «центров силы» империализма в ущерб позициям США. Происходила дальнейшая интенсификация и усиление классовой борьбы во всех странах развитого капитализма. [ Сужение сферы империалистического господства в мире, обострение внутренних противоречий в США, других ведущих капиталистических странах, усиление в этот период межимпериалистического соперничества привели, как подчеркивалось на XXVI съезде КПСС, к резкому росту агрессивности политики империализма на рубеже 80-х годов, и прежде всего внешней политики США 8. Все что, наложившись на динамику внутриполитической жизни в США в эти годы, отразилось, естественно, на объективной и субъективной готовности правящих кругов этой страны на развязывание новых международных конфликтов, на их подходах к конфликтам существующим, на выборе конкретных форм и средств осуществления американской внешней политики. На протяжении второй половины 70-х годов в господствующем классе и буржуазно-академических кругах США были разработаны и получили практический выход две широкие альтернативы в вопросах формирования внешней политики в целом, в том числе и в вопросах потенциального""участия США" в различных международных конфликтах.
Первая из этих альтернатив (по времени ее становления и выхода во внешнеполитическую практику США) организационно и политически связана с либеральной традицией в этой стране, с демократической партией в американской политической системе, с Трехсторонней комиссией и ее сторонниками в господствующем классе США и Запада в целом °-10. Отражением и преломлением этой альтернативы в практической политике стала внешнеполитическая деятельность администрации Дж. Картера в 1977 — 1980 гг.
На центральном направлении развития международной конфликтности, в сфере советско-американских отношений, администрация Дж. Картера, в целом признавая наличие стратегического паритета между двумя странами,, выдвинула лозунг «соперничества и сотрудничества». В соответствии с многократно повторенными декларациями этого правительства «сотрудничество» с СССР мыслилось главным образом в сфере достижения договоренностей об ограничении стратегических вооружений: к этому времени в немалой части профессиональных военных кругов утвердилось понимание того, что будущая безопасность США требует не простого и бездумного продолжения гонки вооружений, но и достижения по договоренности с СССР на некоторых ее направлениях тормозящего эффекта. Однако, декларируя свою готовность «сотрудничать» с СССР, администрация Дж. Картера на практике строила свои отношения таким образом, чтобы постараться навязать Советскому Союзу свои условия и желательные прежде всего для США формы «сотрудничества». В долговременном плане это не могло не оказать негативного воздействия на советско-американские отношения, на мировую политику в целом.
Тезис же о «соперничестве» означал по существу не что иное, как заявленную готовность США проводить активную контрнаступа-тельную стратегию на всех тех направлениях, которые, с точки зрения Дж. Картера и 3. Бжезинского, были наиболее существенны для будущих позиций США в мире и в то же время надежно дистанцированы от возможного прямого конфликта крупнейших держав двух систем. Здесь упор был сделан на несколько моментов. Прежде всего администрация демократов и ее ведущие деятели неизмен и подчеркивали возрастающее экономическое и политико-идеолог; I ческое значение развивающихся государств и связей США с НИМР Столь же последовательно и настойчиво проводилась мысль о нео( ходимости разработки и проведения в жизнь единой согласованна стратегии Запада по отношению к этим странам (разумеется, выр;. ботанной и осуществляемой под руководством США) в целях предо1, вращения новых социальных взрывов в этих странах путем ограни ченных и контролируемых реформ «сверху». Осуществление такой политики призвано было, по мнению сторонников Дж. Картерй, способствовать также установлению де-факто выгодных США и Западу «правил игры» в отношениях с СССР. Отсюда многочисленные попытки администрации «увязывать», в частности, ход переговоров об ограничении стратегических вооружений с вопросами, не имеющими к этой проблеме никакого отношения.
Жизнь внесла в эти расчеты серьезные поправки. Попытки оказать нажим на СССР с целью побудить его принять американскую концепцию «разрядки по Бжезинскому», американских «правил игры» потерпели закономерную неудачу. Отдельные внешнеполитические просчеты администрации Дж. Картера поставили ее под сильный огонь внутриполитической критики, причем среди оппонентов преобладали — численно и по своей активности — консервативные группировки и деятели. Крах антинародного шахского режима в Иране поставил под сомнение в значительной части господствующего класса США вообще всю стратегию реформ «сверху» в развивающихся странах и использования изощренных средств воздействия на последние: возобладало мнение, что в критических ситуациях только военная сила самих США может выступать конечным и наиболее надежным гарантом американских «жизненных интересов».
Победа республиканцев на выборах 1980 г. и приход к власти с января 1981 г. администрации Р. Рейгана означали, что во внешнюю политику США получает выход вторая, консервативная альтернатива. Ее социально-политическую базу составляют республиканская партия, внепартийные организации правого и ультраправого толка, связанные с ними академические исследовательские центры, отражающие мнение и интересы той части американского господствующего класса, которая в ухудшении позиций капитализма в мире в целом видит и осязает прежде всего осложнение собственных американских позиций, живет и мыслит прежде всего категориями национального, а не транснационального капитала. Приход этой группировки к власти внес существенные коррективы во внешнюю политику США в сторону дальнейшего повышения ее агрессивности с упором на использование традиционных, прежде всего военно-силовых, форм и средств политики.
Администрация Р. Рейгана с самого начала взяла курс на подготовку к возможному ведению затяжной ядерной войны, на получение во второй половине 80-х годов военного, в том числе и стратегического, превосходства над СССР, на наращивание всех видов вооружений в количественном и качественном их измерениях, на всемерное
Обращает на себя внимание наличие определенных элементов преемственности, усиливающих и подкрепляющих друг друга, во внешнеполитических стратегиях либералов и консерваторов на ру-бежГи в начале 80-х годов. И та и другая - это прежде всего стратегии контрнаступления американского империализма на мировой аре- не отражающие общность агрессивных устремлении господствующе- . го'класса США в целом (хотя, разумеется, различные группировки ВНУТРИ этого класса по-разному представляют себе приоритетность конкретных направлений такого контрнаступления его формы и т п /и та и другая ориентируют внешнюю политику США в целом на поиск и мобилизацию всех ее возможных резервов как внутри страны так и на международной арене, хотя опять-таки одни группировки'господствующего класса, правящих верхов отдают при этом предпочтение более интенсивному использованию традиционных средств политики империализма, а другие приветствовали бы поиск и применение форм и средств, в большей мере отвечающих характеру современного мира, нынешним проблемам и задачам внешней политики США НАТО системы капитализма в целом. Обе стратегические линии признают также растущее значение развивающихся государств в современной и будущей системе международных отношении, я также то что решение проблем капитализма как системы во многом зависит от его отношений с этими странами. Конечно, и тут существует большое число тактических разногласий практически по всем конкретным вопросам данного плана. Подобные разногласия, опнако полностью «перекрываются» осознанием американским господствующим классом значения этого направления политики на обозримую перспективу.
Таким образом, США вступили в 80-е годы с субъективно возросшей готовностью к использованию конфликтных форм международных отношений в своей внешней политике. В то же время господствующий класс этой страны сознает сдерживающее воздействие мощи социалистического содружества, всех отрядов мирового революционного процесса. Отсюда — стремление правящих кругов США «развязать» центральное и локальные направления международной конфликтности, а также отыскать и использовать в своей внешней политике ее возможные дополнительные резервы.
Важное место во внешней политике США занимает район Юго-Восточной Азии прежде всего потому, что именно здесь «потерпела крах самая крупная после второй мировой войны попытка империализма вооруженной рукой расправиться с социалистическим государством и раздавить национально-освободительную революцию» ". Еще на заключительных этапах осуществления американской агрессии во Вьетнаме наметились в США основные элементы послевоенного отношения к региону. Уже тогда в Вашингтоне выражалась надежда на то, что образование сильного, объединенного, победившего Вьетнама могло бы породить осложнения в отношениях между Вьетнамом и КНР. Кроме того, тогда уже объединение Вьетнама изображалось в США как потенциальная «угроза» странам—членам АСЕАН. В то же время оценивались перспективы и возможности развития отношений США с Вьетнамом после завершения этой войны и полного вывода войск США из Индокитая. Большинство политиков и теоретиков считали необходимой известную нормализацию отношений с Вьетнамом, хотя и расходились в оценке времени, темпов, условий и пределов такой нормализации.
События 1975—1979 гг. внесли в первоначальные взгляды некоторые коррективы. Прежде всего, не состоялась нормализация американо-вьетнамских отношений. У СРВ не было никаких оснований принимать какие бы то ни было американские «условия» нормализации, тем более что США отказались еще при прежней республиканской администрации выполнять обязательства, взятые ими на себя в соответствии с Парижскими соглашениями в вопросах послевоенной компенсации Вьетнаму за причиненные американскими бомбардировщиками разрушения. Правительства США (как республиканское, так и впоследствии демократическое) с внутриполитической точки зрений не могли (а самое главное, и не хотели) изменить эти условия.
Новый конфликт вокруг Вьетнама стал рассматриваться в США как в целом выгодный для долговременных американских интересов минимум в трех отношениях. В этом случае подрывались бы возможности быстрого экономического усиления СРВ. Относительно улучшались бы позиции АСЕАН. Конфликт вокруг Вьетнама по планам американских политиков должен был бы осложнить отношения КНР с СССР.
Расчет правящих группировок США состоял в том, что социалистический мир, и прежде всего СССР, окажутся вовлеченными в долговременный и изнурительный индокитайский конфликт, который оттянет на себя значительные материальные ресурсы и свяжет возможности внешней политики социализма на других направлениях.
Район Ближнего и Среднего Востока уже давно занимает важное место во внешней политике США. Вес и значение экономических, военно-стратегических и военно-политических, идеологических и прочих факторов, воздействующих на формирование ближневосточной политики США, непрерывно меняются под воздействием объективных перемен в мировом и региональном положении, в относительных и абсолютных позициях США в мире, внутриполитических перипетий в.самих США, наконец, различий во взглядах на все эти проблемы разных администраций США.
Значимость ближневосточной нефти для внешней политики США определяется сегодня уже в первую очередь не столько интересами американских нефтяных корпораций в этом регионе, сколько объективным местом ближневосточной нефти в удовлетворении экономических и военно-политических потребностей США.
Меры по экономии энергетических ресурсов, принятые в США в конце 70-х годов, несколько ослабили американскую зависимость от импорта нефти, в том числе из стран Ближнего и Среднего Востока. Это не отменяет, однако, заинтересованности США в нефтяных богатствах региона. Соперничество США с Западной Европой и Японией за ближневосточную нефть порождает у США особый интерес к возможности контроля над добычей и распределением этой нефти, поскольку тем самым можно было бы контролировать и степень военно-политического послушания союзников, и в немалой степени их общие экономические позиции. В итоге значение «нефтяного фактора» в общем комплексе ближневосточной политики США существенно повышается во многих отношениях, накладываясь на социальные и военно-стратегические компоненты этой политики.
В то же время в правящих кругах США не могут не отдавать себе отчета в том, что ослабление позиций американских союзников — это в конечном счете и ослабление (материальное и политическое) соответствующих межимпериалистических блоков и группировок: НАТО в районе Атлантики, американо-японского союза на Дальнем Востоке. Как бы ни складывалась в предстоящие годы динамика межимпериалистических противоречий вокруг нефтяной проблемы, США будут еще длительное время стоять перед нелегкой для них дилеммой обеспечения собственных потребностей в нефти (а ч наиболее перспективным источником являются страны Ближнего и Среднего Востока), сохранения рычага давления на союзников, при чем таким образом, чтобы политической ценой этого не стал бы по,;, рыв союзнических отношений с ними.
Качественно новым не только финансово-экономическим, но и политическим явлением оказалось образование в середине 70-х г дов огромной массы «нефтедолларов». Естественно, что в этих уело виях США делают все возможное для того, чтобы в каких-то пределах контролировать их использование. Такой контроль достигаете!! через более широкое предоставление услуг американских банков, через продажу американских ценных бумаг нефтедобывающим странам, а также через капиталовложения последних в самих США. Каж-дый из этих каналов открывает перед США определенные перспективы, но и ставит свои проблемы.
Рассматриваемые в предельно широком смысле (не просто как текущее военное присутствие США в регионе, но как факторы, воздействующие на весь военно-экономический потенциал США и НАТО в целом в некоторой перспективе), военно-политические факторы ближневосточной стратегии США включают в себя такие компоненты, как нефть, коммуникации и проблема региональных «центров силы».
Повышенное внимание к району Персидского залива в США стали проявлять еще с конца 1973 г., когда впервые было осознано наличие у арабских государств этого региона (и не только у них) «нефтяного оружия» в борьбе за свои коренные интересы против империалистического экономического и политического господства. Апрельская революция 1978 г. в Афганистане, свержение режима Пехлеви в Иране вызвали еще большее беспокойство правящих кругов США в связи с возможностью серьезных изменений обстановки в этой части земного шара. Именно тогда в США рождается концепция преслову- , той «дуги нестабильности» с эпицентром в зоне Персидского залива, а несколько позднее и сам залив был провозглашен районом, «жизненно важным» с точки зрения интересов США, в котором возможно применение Соединенными Штатами ядерного оружия.
После прихода в Белый дом администрации республиканцев президент Р. Рейган взял курс на открытую военную помощь направляемим из Пакистана вооруженным бандам афганской контрреволюции, жесточив американскую позицию, сделав США еще более непосредвенным учас