Международные отношения и внешняя политика СССР

Большинство стран современного мира не входят в какие-либо военно-политические организации и в этом смысле могут рассматриваться как нейтралистские. Вместе с тем следует отметить достаточно условный характер самого этого определения, ибо оно относится к самым разнообразным государствам. Речь может идти и о ряде развитых капиталистических стран, и о государствах, в которых сохраняются феодальные общественные отношения, и о некоторых странах социалистической системы. Различны политические силы, стоящие у власти во всех этих странах. В широких пределах может варьироваться и характер внешнеполитической ориентации этих государств. Некоторые из них имеют на своей территории иностранные военные базы, а иногда и какие-то формы военных соглашений с другими странами.

Понятно, что в силу всех этих обстоятельств определить как-то однозначно реакцию указанных государств на международные конфликтные ситуации вряд ли возможно. Вместе с тем есть основания говорить о том, что при переходе от «холодной войны» к разрядке напряженности характер участия в международных отношениях государств, не входящих в военно-политические блоки, претерпел определенные изменения. В условиях жесткой конфронтации между Востоком и Западом эти государства на глобальном уровне становились, как правило, лишь объектом политики империализма. Роль этих государств в международных отношениях оставалась по преимуществу пассивной. С ослаблением напряженности возможности придерживающихся нейтральной линии государств в смысле проведения ими более активной внешней политики расширились, равно как и сама эта политика стала в большей степени исходить из некоторых внутренних императивов развития этих стран.

Неучастие в военно-политических блоках некоторых из развитых капиталистических государств может быть зафиксировано некоторым юридическим документом (например, австрийский Государственный договор, подписанный в 1955 г.) или основываться на многолетней практике нейтралитета (Швеция, Швейцария). Нейтрализм развитых капиталистических государств может трактоваться по-разному, причем не только в узко юридическом смысле, но и с точки зрения проводимой на основе нейтрализма политики. В том случае, если нейтралитет носит по преимуществу пассивный характер, его основная, если не единственная, функция состоит в обеспечении военной безопасности данного государства в случае возникновения конфликтной ситуации в данном регионе. В связи с этим предлагается принципиальное воздержание от участия в любых конфликтах. При расширительной трактовке такого подхода считается нецелесообразным вообще придерживаться какой-либо позиции в связи с теми или иными конфликтами, высказывать официальное или полуофициальное одобрение или осуждение одной из участвующих в этих конфликтах сторон.

Своеобразная замкнутость в своем собственном нейтралитете, по-видимому, уходит в прошлое. Даже Швейцария, для которой такой подход был, пожалуй, наиболее характерен, шла в последний период на известную активизацию своей внешнеполитической деятельности. Берн выступил с известным предложением о создании механизма мирного разрешения международных споров в ходе Белградской встречи, которое позднее рассматривалось на дипломатической конференции в Монтре.

Внешняя политика, направленная не на «самоотстранение» от конфликтных ситуаций, а на формирование более благоприятных условий в международной обстановке, способствующих предотвращению конфликтов, может быть условно определена как конструктивный нейтралитет. В этом случае сохранение нейтрального статуса в отношении тех или иных конфликтных ситуаций не обязательно является основной и чуть ли не единственной целью внешнеполитической деятельности. Нередко предпринимаются и определенные усилия для ослабления напряженности, для того, чтобы способствовать в какой-то форме предотвращению конфликтов или их урегулированию. Разумеется, усилия эти могут носить весьма осторожный характер и даже не выходить за рамки официального определения своей позиции в отношении той или иной конфликтной ситуации, но и это само по себе может иметь определенное значение. Осуждение агрессии США во Вьетнаме и переворота в Чили, подкрепленное международным авторитетом Швеции/способствовало созданию соответствующих настроений в международном общественном мнении, а возможно, повлияло некоторым образом и на те страны, которые колебались в определении своей позиции в связи с этими вопросами. Активные усилия Финляндии по превращению Северной Европы в безъядерную зону, или зону мира, направлены, в частности, и на предотвращение международных конфликтов в этом районе.

Государства, проводящие политику конструктивного нейтралитета, способны оказать и более непосредственное влияние на некоторые конфликтные ситуации. Компромиссные инициативы в рамках ООН могут иногда примирить противоположные подходы в отношении таких ситуаций и тем самым способствовать поиску выхода из международных конфликтов. Может происходить и определенная активизация роли этих государств в разработке компромиссных урегулирований, прежде всего в рамках ООН. Объективная заинтересованность в упрочении всеобщего мира и нежелание оказаться перед проблемой выбора в пользу той или иной стороны в случае глобального конфликта будут стимулировать определенные усилия этих стран, направленные на укрепление мира в целом.

Активизация внешней политики развивающихся стран, особен- ; но ощутимая на протяжении последних полутора-двух десятилетий, '• проявляется прежде всего в политической линии движения непри- '] соединения. В рамках этого движения в настоящее время в той ! или иной форме участвуют примерно 100 государств четырех континентов, т. е. 2/3 членов Организации Объединенных Наций. Растущий авторитет движения неприсоединившихся стран превращает его в важного участника международной жизни, делает влиятельным фактором развития системы современных международных отношений. Антиколониалистская антиимпериалистическая направленность движения неприсоединения определяет его важную позитивную роль в борьбе за предотвращение войны, за оздоровление положения в мире, за демократизацию всей системы международных отношений, за упрочение принципов равноправных и взаимовыгодных отношений между государствами. Не пассивный нейтралитет и «уход» от конфликтных ситуаций, а активная борьба за обеспечение мира и безопасности против империализма, колониализма и неоколониализма, против империалистической политики диктата — такова одна из важнейших черт движения неприсоединения.

За время своего существования движение неприсоединения десятки раз выступало с различными заявлениями и резолюциями в связи с различными международными конфликтами. Положение в Юго-Восточной Азии, на Ближнем Востоке, на Кипре, в Намибии, в Пуэрто-Рико; в Ливане, в Испанской Сахаре, в Анголе, на Корейском полуострове — таков далеко не полный список тех конфликтных ситуаций, которые рассматривались на конференциях неприсоединившихся стран за весь период его существования. Речь идет (и это естественно) о конфликтах прежде всего в развивающемся мире. Движение неприсоединения выступало и продолжает выступать против экономического и политического закабаления развивающихся стран империалистическими державами. Из этого, однако, не следует, что членов движения неприсоединения интересуют только «свои» конфликты. Так, например, участники первой конференции неприсоединившихся стран (Белград, сентябрь 1961 г.) обратились с письмом к главам советского и американского правительств с призывом предотвратить кризис в отношениях между СССР и США и незамедлительно начать прямые переговоры по спорным вопросам. В резолюциях конференций неприсоединившихся стран о разоружении высказывается требование запретить использование, производство и накопление ядерного оружия, ликвидировать иностранные военные базы, вывести иностранные войскл с территории других государств, прекратить производство химического и иных видов оружия массового уничтожения и т. д.

Следует подчеркнуть, что во -всех этих случаях речь идет не • о каких-то словесных декларациях, не претендующих на политическую реализацию. Движение неприсоединения нередко обращалось к другим организациям (прежде всего к ООН) с призывом обсудить сложившееся в тех или иных районах положение; при этом предпринимались усилия и для координации конкретных внешнеполитических акций участников движения. Выступление в ООН главы государства, которое председательствует в данный период в движении, воспринимается в международном сообществе как изложение позиции неприсоединившихся стран.

Другой канал воздействия на международные конфликты, осуществляемый участниками движения неприсоединения, связан с их индивидуальными акциями на международной арене. Совершенно естественно, что отнюдь не всегда эти действия могут быть приведены к какому-либо общему знаменателю. Ведь движение неприсоединившихся стран выступает как весьма неоднородный конгломерат государств, значительно отличающихся друг от друга по таким параметрам, как социально-классовая опора власти, политический режим, внешнеполитическая ориентация, статус в системе международных отношений и ее подсистемах (прежде всего региональных), уровень экономического развития, особенности включения в международное разделение труда, размеры военного потенциала и т. д. Среди этих стран есть такие, удельный вес которых в мировой политике оказывается более значительным, чем в мировой экономике (Югославия, Куба и другие). Некоторые государства явно формируются или будут формироваться в ближайшем будущем как новые региональные и субрегиональные «центры силы» (Бразилия, Саудовская Аравия). Немало среди них и таких, которые могут становиться непосредственными участниками межгосударственных конфликтов.

Важно отметить в этом плане и те довольно ощутимые сдвиги, которые происходят в движении неприсоединения на протяжении последнего времени. Хронологически эти перемены совпадают с началом перестройки системы международных отношений на принципах разрядки, но отнюдь не во всем связаны с этим процессом функционально. Причиной скорее являются как усложнение объективно стоящих перед молодыми государствами задач социального и экономического развития и связанный с этим процесс размежевания классовых сил, так и определенная эволюция политики империализма и стремление развитых капиталистических стран к установлению более «лояльных» отношений с неприсоединившимися государствами. Пожалуй, в этих условиях общая линия движения неприсоединения — скорее тот фон, на котором каждый из участников проводит свою собственную политику. Вряд ли можно при этом сказать, что она во всех своих основных элементах определяется этим фоном.

Чем более глобальный характер носит та или иная проблематика, являющаяся потенциальным источником конфликта, тем выше уровень взаимного согласования подходов неприсоединившихся государств. В отношении же конкретных конфликтных ситуаций высокая мера согласованности оказывается возможной прежде всего тогда, когда они достаточно широко отождествляются с попытками империалистических сил противодействовать национальному освобождению народов. Позиция неприсоединившихся стран в отношении конфликта на Юге Африканского континента определяет ся весьма однозначно в формулах поддержки национально-освободительных движений в Зимбабве и Намибии. Единодушному осуждению была подвергнута израильская агрессия против арабских стран; неприсоединившиеся государства последовательно ведут борьбу за уважение прав палестинского народа.

В то же время в зоне развивающихся стран возникало немало таких конфликтных ситуаций, в отношении которых каждый участник движения неприсоединения определяет свою позицию самостоятельно, исходя из своих интересов, целей и политических преференций. Общая направленность движения, несомненно, позволяет его участникам играть конструктивную роль в урегулировании отдельных локальных конфликтов. Некоторые неприсоединившиеся государства, как известно, в ряде случаев успешно играли роль посредников: в 1961 г. Мали и Эфиопия в урегулировании пограничного спора между Алжиром и Марокко, в 1962 г. Цейлон (с привлечением Египта, Индонезии, Ганы, Бирмы и Камбоджи) в урегулировании пограничного конфликта между Китаем и Индией. Посреднические усилия предпринимаются и в отношении современных конфликтов. В 1978 г., например, был сформирован комитет в составе президентов шести стран (Судан, Танзания, Мали, Берег Слоновой Кости, Гвинея, Нигерия) с целью способствовать урегулированию конфликта из-за Западной Сахары.

Особо следует отметить посреднические усилия Организации африканского единства (ОАЕ). В 1977 г., например, специальная комиссия ОАЕ в составе 12 африканских стран сыграла важную роль в восстановлении и развитии нормальных отношений между Эфиопией и Суданом; в 1981 —1982 гг. ОАЕ активно участвовала в попытках урегулировать конфликт в Чаде. Стремление ОАЕ исходить из недопустимости насильственного изменения границ африканских стран ориентирует эту организацию на активные действия по урегулированию споров между государствами континента.

Отношение развивающихся стран к «центральному конфликту», очевидно, неоднозначно. Симпатии и антипатии неприсоединивших-ся'государств в этом случае, по-видимому, зависят в первукГоче-редь'Ът направления их социально-экономического и политического развития. Скажем, для Берега Слоновой Кости и Эфиопии эти симпатии и антипатии имеют, очевидно, определенную полярность.

Вместе с тем необходимо учитывать и получившие не распространение среди отдельных участников движения по динения ложные представления о «гегемонизме» великих когда ставятся на одну доску США и СССР, о стремлении .. держав» к экспансии, о необходимости противопоставим, вивающиеся государства развитым в индустриальном отними странам в целом независимо от их принадлежности к систем! . циализма или капитализма. В некоторых случаях это можп заться и при определении отношения к локальным конфлпм.1 зоне развивающихся стран в том случае, если эти конфликты дут рассматриваться как проявление противоборства двух «аир-, держав» ИЛИ как результат экспансионизма одной из них. Об я им, в частности, свидетельствует высказываемое руководством отдель ных неприсоединившихся стран непонимание в связи с помопи.ш Кубы законным правительствам Анголы и Эфиопии и ролью Нич нама в кампучийских событиях.

Проблематика, к которой обращено внимание неприсоедпнпн-шихся стран как целостного движения, все в большей степени не ремещается из чисто политической сферы (борьба за гкшгпми.ч'кчм независимость) в область экономических взаимоотношении с ра шп тыми государствами. В конфликте по линии «Север К г» (имени, я в виду отношения развивающегося мира е развитыми ческими странами) в последние годы это начинает вырш'иныпаи. ся все отчетливее. В то же время нежелание пмперпа.'шешчеекп х держав согласиться на удовлетворение законных требовании \л,-вивающихся стран в плане установления нового международного экономического порядка явно провоцирует их па использован не рычагов экономического давления с учетом, например, опыта нефтяного эмбарго арабских государств.

Империалистические государства, и прежде всего США, могли бы в результате каких-либо акций «Юга» решиться на репрессалии экономического и политического характера. Вопрос о возможности прямой интервенции с использованием военной силы остается, видимо, открытым, разумеется, не в силу явно не присущей империалистическим странам «сдержанности» морально-политического плана, а по причине их неуверенности в результативности прямой интервенции. Во всяком случае, при обсуждении подобного вопроса в связи с нефтяным эмбарго в 1973—1974 гг. были высказаны серьезные сомнения относительно эффективности непосредственных военных акций для обеспечения бесперебойных нефтяных поставок. Создаваемые Вашингтоном «силы быстрого развертывания» предназначены как раз для того, чтобы обеспечить такую эффективность, заодно усилив американское присутствие в северо-западной части Индийского океана и соответствующее политическое воздействие на прибрежные страны.

Обострение конфликта в отношениях с развивающимися странами имело бы для Запада весьма ощутимые негативные последствия. - Но следует иметь в виду и другую сторону вопроса. Экономическая зависимость «Юга» от «Севера» также весьма значительна.

Прекращение поставок продовольствия в развивающиеся страны или падение спроса на сырьевые продукты поставило бы многие из них в критическое положение. Поэтому среди развивающихся стран немало и таких, которые готовы, по-видимому, удовлетвориться и некоторыми компромиссными решениями в рамках тех уступок, на которые согласятся страны развитого капитализма. Эти уступки, в свою очередь, могут быть довольно значительными, если иметь в виду стремление империалистического лагеря удержать большую часть развивающихся стран в сфере своего влияния.

Изменения в системе и структуре международных отношений оказывают непосредственное влияние на характер, частоту и масштабы конфликтов в зоне развивающихся стран. Многие государства, не входящие в какие-либо блоки, получают возможность маневрировать в целях обеспечения собственных интересов. Это при известных обстоятельствах может стимулировать экспансионизм некоторых неприсоединившихся государств, побуждать их к вмешательству во внутренние дела соседних стран и даже к подготовке определенных территориальных изменений. Непосредственные участники возникающих в связи с этим конфликтов в некоторых случаях идут и на применение военной силы. Империалистические страны стремятся использовать такие ситуации для усиления своего экономического, политического, а по возможности и военного влияния в соответствующих районах и ради достижения этой цели идут на раздувание существующих и провоцирование новых конфликтов. Наряду с существованием большого числа неурегулированных территориальных проблем в отношениях между неприсоединившимися странами это — один из источников возрастающей конфликтоопас-ности в зоне развивающихся государств.

Особо следует сказать о роли тех государств, которые можно условно отнести к новым «центрам силы» в региональных подсистемах международных отношений. Речь идет о странах, чье влияние в силу объективных возможностей и проводимой политики становится значительным, если не преобладающим, в их непосредственном окружении и даже может распространяться за его пределами. Иран эпохи шахского правления на Среднем Востоке, Саудовская Аравия на Арабском Востоке, Заир и Нигерия в Черной Африке, Бразилия в Латинской Америке — таков, по-видимому, неполный список тех стран, которые могли бы претендовать (сейчас или в обозримом будущем) на роль таких новых «центров силы».

Само их появление связано не только с особенностями развития данных государств, но и с изменениями в системе международных отношений, усилением дифференциации и углублением специфики интересов и целей капиталистических государств в современных условиях. В определенной степени и ослабление напряженности на мировой арене стимулировало тенденции, с которыми связано появление новых региональных «центров силы».

Основной особенностью этих «силовых» центров является их активная, нередко экспансионистская внешняя политика в сочетании с усилиями, направленными на расширение своих военных возможностей. Понятно, что оба эти качества обусловливают особую по сравнению с «рядовыми» государствами роль новых «центров силы» в связи с теми или иными международными конфликтами. «Центры силы» за пределами зоны развитых капиталистических стран могут оказаться активными участниками международных конфликтов локального характера, возникающих в их непосредст- • венном окружении. Возможности и пределы вовлечения в локальные конфликты зависят от двух взаимосвязанных факторов: объективного статуса данного государства в рассматриваемом регионе и его внутреннего потенциала, а также той политической линии, которой придерживается его руководство.

Благоприятные экономические перспективы и значительные финансовые ресурсы (наличествующие или потенциальные), очевидно, являются необходимым условием успешного проведения политики экспансионизма. Характерно, что гегемонистские устремления Ирана (в период правления шаха) стали приобретать очертания реальной политической линии именно тогда, когда резко возросший нефтяной экспорт обеспечил существенное расширение финансовых поступлений в страну. Еще в большей степени это относится к Саудовской Аравии, превращение которой в самое богатое государство арабского мира подталкивает правителей Эр-Рияда к тому, чтобы претендовать на роль лидера в этом регионе. С Другой стороны, можно видеть и обратную зависимость: политические претензии Египта на лидерство среди арабских стран оказались еще до перехода А. Садата на позиции Запада в немалой степени блокированными именно экономической неустойчивостью страны.

Наряду с экономическими ресурсами важнейшее значение приобретают и внутриполитическая стабильность государства, от которой зависят его внешнеполитические возможности. Наличие в стране организованной оппозиции, а тем более такой, которая ставит под угрозу сохранение существующего политического руководства, затрудняет, по всей видимости, проведение экспансионистского курса. К тому же и у соседних стран готовность признать лидерство нового «центра силы» была бы, по-видимому, прямо пропорциональной уверенности в устойчивости этого политического руководства. В этом смысле, вероятно, не случаен и тот факт, что целый ряд тех стран, которые могли бы рассматриваться в качестве новых «центров силы», представляют собой диктаторские режимы с достаточно высоким уровнем жесткости в подавлении политических противников. В той мере, в какой это позволяет повысить стабильность политического руководства, расширяются и возможности экспансии.

Но здесь уже вступают в действие социальные и внутриполитические факторы. Та жесткость, с которой шахская охранка подавляла любые признаки политической оппозиции в Иране, не смогла спасти монархический режим от краха. Пример иранской революции свидетельствует о том, что тоталитарно-диктаторские тенденции во внутриполитическом устройстве развивающейся страны отнюдь не всегда становятся гарантией стабильности режима и соответственно совсем не обязательно создают благоприятные возможности для региональной экспансии.

Вовлечение нового «центра силы» в международные конфликты определяется наряду с внутренними детерминантами (экономические ресурсы, политическая стабильность, военный потенциал) также и характером взаимоотношений с ведущими участниками современных международных отношений. Избрание А. Садатом односторонней ориентации на Запад ослабило позиции Египта в регионе и сузило его возможности в проведении «панарабской» политики. С другой стороны, военные возможности нового «центра силы» самым непосредственным образом связаны с поставками оружия из традиционных источников — империалистических государств.

Характер политического режима, его идеологические и политические преференции в значительной степени обусловливают преимущественное направление экспансионизма новых «центров силы». Этот экспансионизм направляется прежде всего против тех соседних стран, которые по своим политическим и идеологическим ори-ентациям становятся антагонистами новых «центров силы». Интервенция Заира в Анголе и его подрывные акции против Конго (Браззавиль), активное участие войск иранского шаха в подавлении партизанского движения в Омане (в провинции Дофар), помощь Саудовской Аравии йеменским монархистам — все это связано, по-видимому, с попытками обеспечить себе однородное в смысле политического выбора окружение, которое исключило бы возможность внешней поддержки враждебных с точки зрения режима тенденций. Экспансионизм возникающих «центров силы» является одной из главных причин их вовлечения в международные конфликты, в которых они участвуют в качестве активно действующей (а нередко и провоцирующей) стороны. Формы этого участия разнообразны и зависят от конкретной ситуации. Но вовлечение в конфликт, как показывает практика, может довольно быстро переходить в стадию вооруженного вмешательства (а иногда и начинаться с этой стадии). При этом преследуется двоякая цель: ликвидация враждебных режимов в соседних странах и формирование некоторой зоны влияния, в которой данное государство рассматривалось бы как безусловный лидер.

Привилегированные отношения, которые ведущие империалистические государства (и прежде всего США) стремятся установить с этими странами, являются дополнительным стимулом подключения их к международным и внутренним конфликтам, равно как и развязывания таких конфликтов. В разгар конфликта в районе Африканского Рога (1977—1978 гг.) промежуточными звеньями при оказании американской помощи Сомали стали Саудовская Аравия и Египет. Каир получал из США оплачиваемое Эр-Риядом оружие в качестве компенсации за военные поставки из Египта в Могадишо.

Неприсоединившиеся страны оказываются важным фактором как возникновения и развития, так и мирного политического разрешения международных конфликтов 70—80-х годов.